Суббота, 27 марта 2004 г.
ФЕДОР ШАЛЯПИН
Четыре смерти Бориса
Сцены из оперы
М. П. Мусоргского «Борис Годунов»
А там донос, бояр крамола, козни Литвы и тайные подкопы, глад и мор, и
трус, и разоренье. Словно дикий зверь, рыщет люд зачумленный! Голодная, бедная
стонет Русь!
Из монолога
Бориса «Достиг я высшей власти»
Идею собрать на одном диске все
записи сцен оперы Мусоргского «Борис Годунов» с участием Федора Шаляпина в роли
Бориса мне еще в 1998 году подал Владимир Гурович, известный в мире
коллекционер грампластинок и составитель (совместно с Аланом Келли) самой достоверной на сегодняшний день дискографии
Шаляпина*. В те годы нашей страной руководил
Борис Ельцин. Это было время, когда катастрофические события следовали одно за
другим. К тому же много аналогий усматривалось между этими событиями и теми,
которые сопровождали правление Годунова. Тогда появление диска было
своевременным, но никто из продюсеров не взялся за его издание — проект казался
одиозным, а программа слишком мрачной. Сейчас ситуация в стране изменилась, и
общество готово воспринимать шаляпинского Бориса в
отрыве от безысходной судьбы нынешней России, просто как вершину в творчестве
величайшего русского певца.
Первое исполнение
Шаляпиным партии Бориса состоялось в 1898 году в Частной Русской опере в
Москве. В рецензии на спектакль, помещенной в газете «Русские ведомости» от 10
декабря 1898 года, отмечалось: «Начиная с грима и кончая каждой позой, каждой
музыкальной интонацией, это было нечто поразительно живое, выпуклое, яркое. ‹…›
Неотразимо сильное впечатление производит в исполнении г. Шаляпина сцена
галлюцинаций Бориса; потрясенная публика без конца вызывала после нее артиста».
Шаляпин обратил на
себя внимание искушенной публики не только великолепным голосом и способностью
преодолевать трудные музыкальные пассажи. Масштаб личности — вот то, чем этот
простой на вид парень поразил современников и что подняло его до уровня музыки
Мусоргского, до роли царя Бориса — властителя Государства Российского. Именно
благодаря этому масштабу личности Шаляпин преуспел во многих искусствах: стал
ярким драматическим артистом, блистательным художником, скульптором, писателем.
Он просто творил, легко и без усилий. Думаю, не будет преувеличением сказать,
что образ Бориса Годунова, каким мы его теперь представляем,— это не только
результат творчества Пушкина и Мусоргского, но и Шаляпина.
Такого
успеха, как в партии Бориса, у Шаляпина не было ни в одной роли, хотя ко
времени постановки оперы «Борис Годунов» он пел в Москве уже четыре года.
Почему образ Бориса вышел у него на первый план? На этот вопрос артист так
отвечает в своей книге «Маска и душа»: «Великая сила в Борисе Годунове, этой
наиболее симпатичной мне личности во всем моем репертуаре».
Особую
роль в притягательности для Шаляпина образа Бориса сыграли глубоко созвучные
ему народные корни музыки Мусоргского. Осмыслить изобразительные средства
Мусоргского певцу помог его первый учитель (в тифлисском
музыкальном кружке) Дмитрий Андреевич Усатов. В книге
«Маска и душа» Шаляпин вспоминает его уроки:
— Вот у Мусоргского
в «Борисе Годунове» два голоса в хоре, две коротеньких, как будто
незначительных музыкальных фразы.
Один голос:
— Митюх, а Митюх, чаво орем?
Митюх отвечает:
— Вона — почем я
знаю?
И в музыкальном
изображении вы ясно и определенно видите физиономию этих двух парней. Вы
видите: один из них резонер с красным носом, любящий выпить и имеющий
сипловатый голос, а в другом вы чувствуете простака.
Усатов пел эти два голоса и затем говорил:
— Обратите
внимание, как музыка может действовать на ваше воображение. Вы видите, как
красноречиво и характерно может быть молчание и пауза.
Заметьте, что спустя
много лет Шаляпин воспроизводит высказывания своего учителя во всех деталях!
Современники отмечали
умение Шаляпина все схватывать на лету — и оно подкреплялось недюжинным
мужицким умом, который из всего извлекал зерно смысла, отбрасывая словесную
шелуху. Артист обладал поразительной способностью как губка впитывать знания и
культуру, проникать в души и характеры людей, в суть вещей и событий. Приведем
несколько примеров.
Когда Шаляпин приехал
в Уфу в 1890 году записываться в хор Театра комической оперы и оперетты, он, по
свидетельству антрепренера С. Семенова-Самарского,
был неуклюж, застенчив, плохо одет (в сапогах чуть ли не на босу ногу и т. п.).
А к 1920 году (см. фото) он полностью переменился, приобретя внешность и манеры
настоящего денди, не только по
российским, но и по заграничным меркам — весь Париж одевался тогда как
Шаляпин.
И еще один
показательный пример. До 1901 года Шаляпин не знал иностранных языков, не пел
по-французски и по-итальянски. Языками он занялся, только когда его пригласили
петь партию Мефистофеля в опере А. Бойто
«Мефистофель» в театре «Ла Скала». Вот что пишет В.
Дорошевич в газете «Русское слово» о дебюте артиста в «Ла
Скала» 3 марта 1901 года: «Музыкальный народ сразу увидел, с кем имеет дело. По
залу пронесся ропот одобрения. Публика с изумлением слушала русского певца,
безукоризненно по-итальянски исполнявшего вещь, в которой фразировка — все. Ни
одно слово, полное иронии и сарказма, не пропало…» Спустя некоторое время
Шаляпин уже поет на французском, причем чистейшем, о чем свидетельствуют
сделанные в 1911–1912 годах записи «Марсельезы» Руже
де Лиля и «Вакхической песни» А. Глазунова. И после этого он во всех своих
записях (за небольшими исключениями) поет на языке оригинала.
Теперь о программе
нашего диска. В нее вошли практически все выпущенные на граммофонных пластинках
записи сцен и монологов из оперы «Борис Годунов», в которых роль Бориса
исполняет Шаляпин. Открывает программу 2-я сцена из Пролога к опере — Сцена коронации [дорожка 1], включающая в
себя хор «Слава» и монолог
Бориса «Скорбит душа». Эта сцена намечает сюжет оперы, а главное — сразу
обнажает иррациональность взаимоотношений власти и народа в России. Начинается
сцена с убийственно мрачного перезвона колоколов; затем, после протокольной
славицы князем Шуйским нового царя, вступает хор горожан, который столь же
мрачно и недоверчиво славит взошедшего на трон царя Бориса Ивановича. Это
настроение очень точно передано в музыке. После этого звучат слова охваченного
тревожными предчувствиями Бориса: «Скорбит душа, какой-то страх невольный
зловещим предчувствием сковал мне сердце. О Праведник, о мой Отец державный,
воззри с небес на слезы верных слуг, и ниспошли ты мне священное на власть
благословенье…» От этих пропетых Шаляпиным слов по коже бегут мурашки! Но вот
мрачные предчувствия отступают — их сменяет искреннее обещание Бориса
властвовать праведно. В звучании оркестра и хора мгновенно меняется настроение.
В повторно славящем царя хоре и в перезвоне колоколов мы слышим радостное
ликование. Народ поверил Борису!
Монолог психологически
очень сложен. Шаляпин пытался записать эту сцену четыре раза: в 1924, 1925,
1926 и 1931 годах — и только одна запись, от 26 октября
1925 года, далеко не лучшая по качеству, с оркестром и хором под
управлением Алберта Коутса, была с разрешения
Шаляпина выпущена в свет. Именно она вошла в программу нашего диска.
Далее следуют записи
хорошо известных монологов Бориса и других сцен из 2-го и 4-го действий оперы,
сделанные в разное время. Эти записи объединены в четыре группы, каждая из
которых соответствует определенному периоду жизни артиста. Кульминационной в
каждой группе является сцена смерти
Бориса.
Первую группу
[дорожки 2–5] составляют записи, осуществленные Шаляпиным с 1926 по
1931 год и ставшие теперь классическими. Это монологи Бориса «Достиг я
высшей власти» и «Ох, тяжело! Дай дух переведу», а также сцены «Прощание с сыном»
и «Смерть Бориса». Записи эти сделаны электрическим способом, освоенным фирмой
«His Master’s Voice» в декабре 1925 года. Они
просто превосходны по качеству. Хочу обратить ваше внимание на звучание
колокола в «Смерти Бориса» [дорожка 5], которое потрясает! Да и сам
Шаляпин в этих записях хорош, особенно в сцене галлюцинаций
[дорожка 3]. В этих записях нас поражает мастерски сделанная им и
безупречно отточенная интерпретация. Создается впечатление, что певец хочет
рассказать потомкам, как надо исполнять партию Бориса, как бы дает мастер-класс
будущим поколениям певцов.
Вторая группа записей
[дорожки 6–13] — это сцены из 2-го и 4-го действий оперы, записанные
во время «живого» спектакля «Борис Годунов» 4 июля 1928 года в
лондонском театре «Ковент-Гарден». Эти записи, осуществленные фирмой «HMV» в
порядке эксперимента, пожалуй, самые интересные. В отличие от других записей, в
них исполнение Шаляпиным партии Бориса кажется спонтанным и интуитивным. Артист
отходит от многих своих наработок в трактовке образа Бориса. К тому же он не
«привязан» к микрофону, как это бывает в студии. И обращается певец не к
потомкам, а к зрителям, которым тогда посчастливилось попасть на спектакль.
Слушая эту запись, мы впервые воспринимаем Шаляпина не только как певца, но и
как феноменального драматического артиста, который — благодаря силе своего
божественного дара — заставляет нас поверить, что в его теле поселилась
душа царя Бориса. Особенно впечатляют наполненные фантастическим напряжением
паузы, неожиданно напоминающие нам об уроках Д. А. Усатова. Но самое поразительное в этой записи то, что Борис
предстает перед нами не только как погрязший в интригах с боярами царь-изверг,
но и как человек, с его страданиями, с любовью к сыну и дочери. Сколько
пронизывающей сердце нежности в словах умирающего отца: «Сестру свою Царевну
береги, мой сын»! Обращенная к Богу молитва заставляет нас поверить в
искренность веры Бориса; его слова полны смирения: «Стой на страже борцов за
веру правую, свято чти святых угодников божьих».
К
сожалению, из-за удаленности певцов от микрофона и шума в зале записи,
сделанные на спектакле, получились глухими; по этой причине, а также из-за
плохой разборчивости речи исполнителей большая их часть была забракована фирмой
«HMV». В результате в свет вышли только четыре грампластинки с отрывками из
спектакля. Все эти фрагменты включены нами в диск, в том числе и ранее не
издававшаяся у нас «Сцена с боярами». Досадно только, что бояре, они же члены
Думы, поют в данной записи по-итальянски, что само по себе кажется невероятным;
из-за чуждого музыке Мусоргского итальянского языка. По этой причине противостояние Думы и царя Бориса может
остаться не прочувствованным слушателями.
Следующая
группа записей [дорожки 14–15] включает «Прощание с сыном» и «Смерть Бориса».
Первую запись Шаляпин осуществил в Америке в 1922 году, сразу после того,
как навсегда покинул Россию, став до конца своих дней «гастролером мира».
Вторая запись была сделана в Англии в 1923 году. Слушая эти записи,
особенно «Прощание с сыном», можно почувствовать одиночество, некоторую
растерянность артиста, его неуверенность в себе (хотя начиная со слов «Господи,
воззри, молю, на слезы грешного отца» ощущается прежняя мощь шаляпинского духа). Записи 1922–1923 годов вообще
несколько огорчают: Шаляпин поет в них слегка мелодраматично, чего не было в
его более ранних записях. Еще хуже то, что они вызывают ощущение заката
великого артиста.
К счастью,
этого заката не произошло: в 1925 году у Шаляпина открылось «второе
дыхание». Вот что писала одна из английских газет 20 октября
1925 года: «Время и годы обветрили голос, расшатали силу, поколебали
мощь... Но гений певца победил время и годы. Шаляпин — не тот; но он не
„бывший певец“, влачащий былую славу… Он просто — иной. Шаляпин вчера
пел — пел иначе, чем прежде,— и зал неистовствовал…» Насколько прав автор
заметки, можно оценить, прослушав монолог «Скорбит душа» [дорожка 1],
записанный Шаляпиным всего через шесть дней после упомянутого концерта.
В
заключительной части программы [дорожки 16–17] мы знакомим слушателей с
самыми ранними записями «Прощания с сыном» и «Смерти Бориса», которые были
сделаны Шаляпиным еще в царской России в 1911 году. Здесь Борис —
бунтарь-реформатор. Корни такой трактовки — в симпатиях певца к
зарождавшемуся тогда в России революционному движению. Об этих симпатиях
свидетельствуют напетые Шаляпиным тогда же на пластинки «Дубинушка» (в трех
вариантах) и «Марсельеза». То, что Шаляпин возлагал большие надежды на
революцию, не уповал на «угодников божьих», прекрасно передают интонации певца
в «Прощании с сыном». Кстати говоря, эта запись доносит до нас красоту и
фантастическую силу голоса Федора Шаляпина, находившегося тогда в своей лучшей
форме,— именно от этого голоса, по легенде, рассыпались люстры и лопались
зеркала.
С
убедительностью, доступной только гениальному художнику, Шаляпин раскрыл в
Борисе внутренний конфликт между устремлением к власти и тяжкими укорами
совести, обнажил приговор его внутреннего суда. В таком прочтении образа царя
Бориса на оперной сцене никогда не будет равных Шаляпину. И вот что еще
привлекает нас сегодня к шаляпинскому Борису: все
осуществленные им в этой роли записи пронизаны щемящей болью за судьбу России.
Анатолий Лихницкий
ПРОГРАММА ДИСКА
1. Сцена
коронации: хор «Слава» и монолог Бориса «Скорбит душа» (Пролог). Оркестр п/у
Алберта Коутса (акустическая запись; Англия, Хейс, 26/10/1925). HMV D.B.900 (матр.
№ Cc7064Δ и Cc7066Δ) 8:25
Студийные электрозаписи, сделанные в
Англии
2. Достиг я высшей власти
(действие 2). Оркестр п/у Макса Штеймана (Куинс-холл, Лондон,
06/06/1931). HMV D.B.1532 (матр. № 2B577Δ) 5:04
3. Ох, тяжело! Дай дух переведу
(действие 2). Оркестр п/у Макса Штеймана (Куинс-холл, Лондон,
06/06/1931). HMV D.B.1532 (матр. № 2B578Δ) 4:04
4. Прощание с сыном
(действие 4). Оркестр п/у Юджина Гуссенса (малый Куинс-холл,
Лондон, 21/05/1926). HMV D.B.934 (матр. № CR375Δ) 4:20
5. Смерть Бориса (действие 4).
Оркестр п/у Лоуренса
Коллингвуда (малый Куинс-холл,
Лондон, 13/06/1927). HMV D.B.934 (матр.
№ Cc10938Δ) 4:30
Электрозаписи спектакля в театре «Ковент-Гарден» (Лондон) от 4 июля
1928 года
6. Достиг я высшей власти
(действие 2; Федор — М. Карозио).
Оркестр п/у Винченцо Беллецца. HMV D.B.1181 (матр.
№ CR2160Δ) 4:38
7. Тяжка десница грозного судьи
(действие 2). Оркестр п/у Винченцо
Беллецца. HMV D.B.1181 (матр.
№ CR2131Δ) 3:44
8. Уф, тяжело! Дай дух переведу
(действие 2). Оркестр п/у Винченцо
Беллецца. HMV D.B.1182 (матр.
№ R2134Δ) 3:57
9. Сцена с боярами (действие 4).
Хор и оркестр п/у Винченцо Беллецца. HMV D.B.1182 (матр.
№ CR2138Δ) 3:14
10. Жаль Шуйского нет Князя
(действие 4; Шуйский — А. Бада,
Пимен — Л. Манфрини). Хор и оркестр п/у Винченцо Беллецца.
HMV D.B.1183 (матр.
№ CR2139Δ) 2:55
11. Прощай, мой сын, умираю
(действие 4; Федор — М. Карозио).
Оркестр п/у Винченцо Беллецца. HMV D.B.1183 (матр.
№ R2141Δ) 4:07
12. Прощание с сыном
(действие 4). Хор и оркестр п/у Винченцо Беллецца. HMV D.B.3184 (матр. № СR2142Δ) 3:30
13. Смерть Бориса (действие 4;
Федор — М. Карозио). Хор и оркестр п/у Винченцо Беллецца.
HMV D.B.3184 (матр. № CR2143Δ) 4:39
Акустические записи, сделанные в США и Англии
14. Прощание с сыном
(действие 4). Оркестр п/у Джозефа Пастернака
(США, Камден, 30/01/1922). Victrola 6455A (матр.
№ 26101-1) 4:24
15. Смерть Бориса (действие 4). Оркестр п/у Юджина Гуссенса (Англия, Хейс,
02/07/1923). Victrola 6455B (матр.
№ Сс3197) 4:08
Акустические записи, сделанные в
царской России
16. Прощание с сыном
(действие 4). (Санкт-Петербург, 15/10/1911). Gramophone
022222 (матр. № 2492½) 4:24
17. Смерть Бориса (действие 4). (Санкт-Петербург,
15/10/1911). Gramophone 022223 (матр.
№ 2493с) 4:13
Общее время
звучания диска 74:17
FEODOR CHALIAPIN
The Four Deaths of
Boris
Scenes from the opera “Boris Godunov”
by Mussorgsky
1. Prologue. Coronation scene — Gloria allo
Zar Boris: I am oppressed (Boris). Chorus & orch. cond. Albert
Coates (acoustic record,
Studio electric recordings made in England
2.
Act 2: Boris monologue — I have attained the highest power. Orch. cond. Max Steimann (Queen’s Hall, London, 06/06/1931), HMV D.B.1532
(Mat. No. 2B577Δ)
3.
Act 2: Clock scene — My heart is heavy. Orch.
cond. Max Steimann (Queen’s
Hall, London, 06/06/1931), HMV D.B.1532 (Mat. No. 2B578Δ)
4.
Act 4: Farewell, my son. Orch. cond. Eugene Goossens (Small
Queen’s Hall, London, 21/05/1926), HMV D.B.934 (Mat. No. CR375Δ)
5.
Act 4: Death of Boris. The Bell! The passing bell! Chorus & orch. cond. Lawrance
Collingwood (Small Queen’s Hall, London, 13/06/1927), HMV D.B.934 (Mat. No.
Cc10938Δ)
Live electric recordings made in Royal Opera House,
Covent-Garden (London) on
6.
Act 2: Scene Boris — Feodor & monologue
(pt 1) — And you my son… I have attained the highest power. (Feodor — M. Carosio). Orch. cond. Vincenzo
Bellezza, HMV D.B.1181 (Mat. No. CR2160Δ)
7.
Act 2: Boris monologue (pt 2) — Heavy is the hand of
retribution. Orch. cond. Vincenzo Bellezza, HMV D.B.1181
(Mat. No. CR2131Δ)
8.
Act 2: Clock scene — My heart is heavy (Boris). Orch.
cond. Vincenzo Bellezza, HMV D.B.1182 (Mat. No. R2134Δ)
9.
Act 4: Scene in the Duma (pt 1) — Su, boiardi, incomminciamo (chorus). Orch. cond. Vincenzo
Bellezza, HMV D.B.1182 (Mat. No. CR2138Δ)
10.
Act 4: Scene in the Duma (pt 2) — Ma
qui non e Shuisky. Boris, Shuisky (A. Bada), Pimen (L. Manfrini). Chorus
& orch. cond. Vincenzo Bellezza, HMV D.B.1183
(Mat. No. CR2139Δ)
11.
Act 4: Boris farewell — Leave us. Farewell, my son, I die. Boris and Feodor (M. Carosio). Orch. cond. Vincenzo
Bellezza, HMV D.B.1183 (Mat. No. R2141Δ)
12.
Act 4: Boris prayer — Lord God, look down. Chorus & orch. cond. Vincenzo
Bellezza, HMV D.B.3184 (Mat. No. СR2142Δ)
13.
Act 4: Death of Boris. Feodor (M. Carosio). Chorus & orch. cond. Vincenzo Bellezza, HMV D.B.3184 (Mat. No. CR2143Δ)
Acoustic
recordings made in USA and England
14.
Act 4: Farewell, my son. Orch. cond. Josef Pasternack (USA, Camden,
30/01/1922), Victrola 6455A (Mat. No. 26101-1)
15.
Act 4: Death of Boris. The Bell! The passing bell! Chorus & orch. cond. Eugene Goossens (England, Hayes, 02/07/1923), Victrola
6455B (Mat. No. Сс3197)
Acoustic
recordings made in Imperial
16.
Act 4: Farewell, my son. Orch. (Saint
Petersburg, 15/10/1911), Gramophone 022222 (Mat. No. 2492½)
17.
Act 4: Death of Boris. The Bell! The passing bell! Chorus & orch.
(Saint Petersburg, 15/10/1911), Gramophone 022223 (Mat. No. 2493с)
Total time:
74:17
FEODOR
CHALIAPIN
The
Four Deaths of Boris
Scenes from the opera “Boris Godunov”
by Mussorgsky
This program includes nearly all existing recordings of Chaliapin singing Boris’s part from the opera “Boris Godunov”. The program opens up with the Сoronation scene [Track 1]
from the Prologue, which includes Boris’s monologue “I am oppressed”.
It followed by well known recordings of Boris’s monologues and other scenes
from the opera made in different times. The recordings are combined in four
groups. Each group corresponds to the certain period in the artist’s life. The
culmination of each group is the scene of the death of Boris.
The first group [Tracks 2–5] is composed of the recordings made between
1926 and 1931, which many consider classical ones.
The second group of records [Tracks 6–13] consists of the scenes from
the 2nd and the 4th acts made during live performance of
“Boris Godunov” on July 4th 1928 in Covent
Garden Theatre. Since the singers were too far from the microphones and the
audience was noisy these recordings turned out to be “def” and most of them
were considered defective. Only four records were finally released and we
included them in full in this program.
The next group of recordings [Tracks 14–15] includes
“Farewell, my son” and “The Death of Boris”. These records Chaliapin
made right after he left Russia for good.
In the final part of this program we acquaint our
listeners with the earliest recordings of “Farewell, my son” and “The Death of
Boris” made in 1911 when Feodor Chaliapin
was still living in Imperial Russia. He was at his best then and these just are
the recordings that reproduce the beauty and fantastic power of Chaliapin’s voice. It just is this voice that according to
the legend broke lustres to pieces and made mirrors
burst.
Historical recordings recovered by using (AML+) technology bring musical performance
to the listeners exactly as it was imprinted on gramophone discs many years
ago. This has become only possible because new technology uses analogue
re-mastering process instead of digital one. This means computer has not
processed that musical signal extracted from old record.